Учение М. Монтеня

Эмпирическая этика Нового времени была подготовлена моралистическими взглядами М. Монтеня (1533 – 1592). В его трудах собран моральный опыт различных эпох и народов, который Монтень психологически точно и с необыкновенной наблюдательностью и юмором связывает с моралью своего времени. Цель его моральных размышлений — сорвать маску как с вещей, так и с людей, как с себя, так и с других. В своем главном сочинении «Опыты» он пишет: «Надо судить о человеке по качествам его, а не по нарядам, и, как остроумно говорит один древний автор, "знаете ли, почему он кажется вам таким высоким?

Вас обманывает высота его каблуков». Цоколь — еще не статуя, измеряйте человека без ходулей». Прочь от предрассудков эпохи — таков подтекст морального эмпиризма Монтеня. Человек должен руководствоваться личным опытом и на его основе строить моральные суждения. Жизнь, которая направляется трезвым размышлением, приятна и полезна. Человек, по Монтеню, способен к критической переработке опыта и в этом смысл эмансипации его от феодально-теологического мировоззрения. Моральный субъект не может быть неизменной, всегда равной самому себе духовной сущностью. Моральное развитие человека есть его достойное саморазвитие и самосовершенствование.

Свой скептицизм он обращает, прежде всего, по отношению к самому себе, а затем и к другим: «Молимся мы по обычаю и по привычке или, вернее сказать, мы просто читаем или произносим слова молитв. В конце концов, это всего-навсего личина благочестия. Мне противно бывает, когда люди трижды осеняют себя крестом во время благословения и столько же раз во время благодарственной молитвы, а все остальные часы упражняются в ненависти, жадности, несправедливости». В своем произведении «О каннибалах» он подвергает сомнению нравственный прогресс цивилизованного общества.

Этика Монтеня не является систематизированным этическим знанием. Его этика - это вариант стоицизма своего времени. Она отделена от теологии и платонизма, провозглашавшего абсолютность нравственных норм. В ней с необычайной глубиной и крайней напряженностью дается описание внутреннего мира этической личности, которая осмысливает социальные и моральные перспективы развития общества. Моральный человек — это думающий человек, вечно терзающийся, скептически относящийся к догматам общественных установлений, видящий перспективу духовного роста. Реально практикуемая мораль слишком далека от божественных установлений. Справедливость, терпимость, геройство, по его мысли, вполне возможны как светские добродетели. К смерти Монтень относится вполне атеистически: «...вы становитесь мертвыми, прожив свою жизнь, но проживаете вы ее, умирая...».

Эмоциональный мир человека является аргументом против насилия над совестью, пресса государства и церкви; это порыв за справедливый суд и гуманное право. Нравственность не может быть сведена к совокупности жестких и однозначных норм. Она всегда связана с реальностью и есть следствие деятельности морального субъекта. пресса государства и церкви; это порыв за справедлив вый суд и гуманное право. «В зависимости от того, как я смотрю на себя, я нахожу в себе и стыдливость, и наглость; и целомудрие, и распутство; и болтливость, и молчаливость; и трудолюбие, и изнеженность; и изобретательность, и тупость; и угрюмость, и добродушие; и лживость, и правдивость; и ученость, и невежество; и щедрость, и скупость, и расточительность…Всякий, кто внимательно изучит себя, обнаружит в себе, и даже в своих суждениях, эту неустойчивость и противоречивость. Я ничего не могу сказать о себе просто, цельно и основательно. Я не могу определить себя единым словом, без сочетания противоположностей».

Сложность эмпирической концепции морали Монтеня состоит в том, что она не выходит за рамки идеологической перспективы буржуазного общества, не может перебросить мостик между пропастью, отделяющей конкретного субъекта от всеобщего морального субъекта, решить проблему перехода частных интересов в общий и всеобщий. Выходом из этого противоречия у Монтеня является раздвоение морального субъекта на две области — личностную, внутреннюю и общественную, внешнюю. И этот прием является вполне допустимым в классической буржуазной этике. Программным этическим положением Монтеня выступают слова: «Сосредоточим на себе и на своем собственном благе все наши помыслы и намерения». И это следует понимать как лозунг буржуазной эмансипации личности, которая, заглядывая вперед, на будущее смотрит с некоторой опаской, как бы боится своих выводов. Он показал основное противоречие между моральной субъективностью и свободой, с одной, и реальным поведением человека — с другой, в условиях становления буржуазного общества. Монтень показал, что официальная жизнь людей в буржуазном обществе низводится до уровня условностей и церемониальных масок. Там, где ограничивается сфера официальных добродетелей, начинается свобода и простор частных интересов индивида. Этика Монтеня таким образом реабилитирует частные интересы как естественные устремления человека. Все это закладывает основы классической буржуазной морали.